AltStorybrooke
Тихие, маленькие города, которые спрятаны от всего мира посреди лесов и вряд ли отсвечивают на картах, всегда таят в себе множество секретов. В любом таком уважающем себя городке есть плутающие улочки, в которых так легко заблудиться, и жители, в чьих шкафах надёжно упрятан не один скелет. Здесь легко выделяться и ещё легче слиться с местным населением. Ворота Сторибрука гостеприимно распахнуты, яблочный сидр налит и ждёт, когда его попробуют. Садитесь и готовьтесь услышать одну из тех историй, что обсуждаются в таком тихом местечке в течение многих лет, на ходу обрастая слухами и наконец превращаясь в местную легенду.
Так ли всё чудесно и здорово в доброжелательном Сторибруке, каким кажется на первый взгляд? Посетив его, вы уже не захотите его покидать...
Тихие, маленькие города, которые спрятаны от всего мира посреди лесов и вряд ли отсвечивают на картах, всегда таят в себе множество секретов. В любом таком уважающем себя городке есть плутающие улочки, в которых так легко заблудиться, и жители, в чьих шкафах надёжно упрятан не один скелет. Здесь легко выделяться и ещё легче слиться с местным населением. Ворота Сторибрука гостеприимно распахнуты, яблочный сидр налит и ждёт, когда его попробуют. Садитесь и готовьтесь услышать одну из тех историй, что обсуждаются в таком тихом местечке в течение многих лет, на ходу обрастая слухами и наконец превращаясь в местную легенду.
Так ли всё чудесно и здорово в доброжелательном Сторибруке, каким кажется на первый взгляд? Посетив его, вы уже не захотите его покидать...
Место действия: Сторибрук, штат Мэн, США
Таймлайн: за 15-20 лет до приезда Спасителя.
Описание от автора: как бы выглядели истории персонажей, которые не попадали под первое проклятье, если бы они таки перенеслись в наш мир и получили собственное прошлое в городе, где бессменная на своем посту мадам мэр безраздельно властвует, а мистер Голд внушает ужас одним своим упоминанием.
Небольшая дополнительная порция первого сезона, только мрачнее и запутанней.
Основные действующие лица: Регина, мистер Голд, шериф Грэм, Зелина, Глинда, Уолш, Джефферсон, Малефисент.
Содержание
1993 год. INTRO1993 год. INTRO
– Зачем вы пришли? – в голосе светловолосой женщины не было ни капли тепла, но Голда было не испугать неприветливыми приёмами.
– Насколько я знаю, вы с мисс Миллс подруги, – невинно начал он, опершись обеими руками на трость.
– Если это очередная прихоть Регины, я не собираюсь больше участвовать в её исполнении, – резко отрезала женщина, скрестив руки на груди. Полы длинного лилового халата подметали пол, но это ей было безразлично, как и нарушение негласного этикета, не позволяющего держать гостей на пороге. Желанным гостем Голда назвать было сложно, и он это прекрасно осознавал.
– А что, если я скажу вам, что это не прихоть Регины, а козырь против неё? – Голд улыбнулся, и от его лягушачьей гримасы женщину передёрнуло. Она оглянулась по сторонам и приоткрыла дверь пошире:
– Входите. У меня есть чудесный бурбон, в самый раз для этой долгой ночи.
– Спасибо. Звучит просто превосходно.
Слегка прихрамывая, Голд прошёл в темноту её дома, и дверь захлопнулась за его спиной.
1991 год. Безумие 1991 год. Безумие
Джефферсон давно наблюдал за ней.
Она была завсегдатаем «Кроличьей норы»: появлялась всегда ближе к десяти, дефилируя в толпе нетрезвых посетителей так, словно на её голове сверкала корона. Занимала своё место у барной стойки, пила вино, обводя тяжелым взглядом окружающих. Трогать её никто не решался, и от этого усмешка на её лице становилась всё ехиднее и ехиднее.
К полуночи бар и вовсе прекращал напоминать уютное заведение, которым был днем: его заполняли крайне сомнительные личности, освещение выключалось почти полностью, кроме ламп над танцполом, и «Кроличья нора» трансформировалась в клуб, где каждый знал друг друга если не лично, то хотя бы в лицо. Под оглушающие биты музыки, проникающие до мозга костей, Элина буквально стекала с барного стула, сливалась с танцующей толпой, извиваясь в только ей понятном танце.
Она выглядела всегда так, будто только что встала с постели: растрепанные медные кудри свободно метались в танце вокруг её фигуры, глаза мутно блестели в обрамлении потекших «смоки-айз». Местная старлетка, Руби Лукас, видимо чувствовала в ней родственную душу, иначе объяснить их общение Джефферсон и не мог. В отличие от неё, Элина предпочитала всегда черную или изумрудно-зелёную одежду, не позволяя себе ярких вещей, поэтому от Руби на её приглушенном фоне болели глаза.
Больше всего Джефферсона веселил тот факт, что на шлюху Элина была похожа гораздо меньше своей подруги, однако именно ею она и являлась.
Джефферсон напоминал самому себе охотника, выжидающего в засаде, пока жертва туда сама не попадет из-за своего любопытства. Развалясь на бордовом диванчике с потрепанной обивкой, он неторопливо потягивал виски и наблюдал за извивающейся толпой. Сколько бы Джеферсон не следил за Элиной, он видел в её движениях змею – ядовитую и безусловно опасную. Элина сама наверняка об этом и не подозревала, иначе бы пришла в ярость от того, насколько похожа на ту, что ненавидела.
Музыка обволакивала, не давая как следует соображать, впивалась в мозг, заставляя непроизвольно двигаться. Джефферсон прикрыл глаза и откинул голову на спинку дивана.
Она заскользила к нему, пробираясь через жаркую, гудящую толпу, длинные ноги мелькали в разрезе юбки, позволяя увидеть кружевной край чулок. Узкие пальцы с длинными бордовыми ногтями перебирали по стеклу бокала с абсентом, буквально светящимся в отблесках светомузыки.
Элина села напротив, поставила бокал, достала пачку сигарет, заткнутую под подвязку чулка на левой ноге, закурила.
Ловушка захлопнулась. Джефферсон сыто улыбнулся, нагнулся к столу. Элина внимательно рассматривала его своими льдисто-голубыми глазами, в неестественно расширенных зрачках отражались блики вспышек, взрывающих темноту бара.
– Я знаю твою тайну, – одними губами произнёс Джефферсон, наблюдая за её реакцией. Элина испуганно вздрогнула, резко опрокинула в себя остатки абсента и протянула ему правую руку тыльной стороной вверх. Тот хмыкнул и вложил свою ладонь.
Худые пальцы цепко схватили его руку, острые ногти, царапая, впились в кожу. Зрачки Элины расширились ещё больше, став размером почти во всю радужку. Рыжеволосая вскрикнула, отбросив его руку от себя.
– Я не понимаю! – её голос дрожал обиженными интонациями. – Почему… Почему я вижу всё это?
– Ты просто забыла, – хрипло прошептал ей на ухо Джефферсон, незаметно наклонившись вплотную.
– Но почему, почему?! – взвизгнула Элина. Она была готова винить кого угодно в своем приближающемся сумасшествии, которое топила всеми известными ей способами.
– Она заставила тебя забыть, – Джефферсон откровенно любовался тем, как расцветает злость на лице Элины. – Это Регина Миллс сделала с тобой.
– Сука! – прорычала Элина. Ногти заскоблили стекло бокала, руки Элины сжались, словно она уже схватила Регину за шею. Над соседним столиком вспыхнула и лопнула лампочка: звон стекла утонул в общем шуме. – Ты же знаешь, что живёт в тебе, – прекрасно, она среагировала так, как надо. Если так пойдёт дальше, её магия пробьёт брешь в проклятье, а затем, возможно, и разрушит его. В любом случае, ручная ведьма Джефферсону точно не помешает. – Регина боится тебя, потому и сводит с ума.
Элина закусила губу. Не рассчитав силы, она прокусила её до крови.
– Ты же знаешь, что нужно делать в таких случаях, Элина? – теперь нужно действовать осторожно, чокнутая сучка может и взбунтоваться. – Что тебе необходимо?
– Месть, – зло выдохнула Элина, развернувшись к нему лицом. Кровь на её губах в освещении светомузыки казалась запекшейся, кожа отдавала зеленью. – Я буду мстить.
– Хорошая девочка, – улыбнулся Джефферсон, погладив её спутанные пряди. – Какая же хорошая девочка.
Элина зыркнула на него исподлобья и, желая что-то сказать, распахнула рот, но коктейль из абсента и наркотика сработал слишком сурово: обмякнув, женщина закатила глаза и откинулась на спинку стула. Джефферсон вздохнул и мягко переложил её на свой диванчик, надеясь, что она не успеет умереть от передоза быстрее, чем сделает, что от неё требуется.
– Что ты с ней сделал? – раздался громкий оклик откуда-то со стороны входа. Несмотря на громыхающую музыку, Джефферсон чутко расслышал женский голос и поспешил встать и раствориться в танцующей толпе, пока возмущенная блондинка пробиралась к столику с противоположной стороны.
– Вот ублюдок! Эл, Эл, ты слышишь меня? – она потрясла рыжеволосую за плечи и растерянно огляделась по сторонам в поисках Джефферсона, который затаился за целующейся парочкой и внимательно наблюдал оттуда. Охранник «Кроличьей норы», высокий качок, подошедший разобраться, оттеснил женщину в сторону и, закинув на плечо Элину, двинулся к выходу. Блондинка еще раз окинула танцующих презрительным взглядом и, по всей видимости, выругалась, прежде чем двинуться за ним.
Джефферсон ничуть не переживал, вспомнит ли его Элина после пробуждения. Семена сумасшествия были посажены им в благодатную почву, а значит, они рано или поздно прорастут. Кто, как не Безумный Шляпник, мог знать это наверняка.
1998 год Часть первая. Вынужденное добро1998 год Часть первая. Вынужденное добро
– Чертовы розы! – воскликнула Линда, резко отдернув руку.
Нет, ей нравилось работать в саду, в конце концов, это успокаивало и давало возможность отдохнуть после тяжелого дня. Но старые розовые кусты, казалось, не поддавались уходу: ветки оплели беседку, не давая её как следует отремонтировать, и разрослись буйным цветом, однако Линда не теряла надежды однажды привести их в порядок.
Засунув в рот уколотый палец, она зашла в дом и раздраженно кинула садовые ножницы на столик у заднего входа. Мимолетно скользнув взглядом по циферблату часов, Линда сначала застыла, а потом громко выругалась, не достав палец изо рта. До занятия оставалось меньше получаса, а ей еще нужно было собраться и доехать до недавно открывшейся библиотеки.
Спустя двадцать минут Линда, идеально причесанная и одетая, процокала каблуками по асфальту и распахнула дверь библиотеки, помещением для которой служила башня с часами – можно сказать, символ, он же – главная достопримечательность Сторибрука. Влажная жара отступила, и, овеваемая прохладой кондиционера, Линда поднялась на второй этаж, где её уже ждали.
– Доброго всем дня, – очаровательно улыбнувшись, Линда села на один из стульев, стоящих в круге, и, аккуратно поставив возле ног портфель, достала оттуда блокнот и карандаш. – Ждём еще пять минут и начинаем.
Всё прошло, как обычно, – она терпеливо расспросила каждого об их делах и, дав задание, – написать десять причин любить самого себя – наконец смогла выделить минутку и распахнуть потрепанный блокнот, чтобы пробежаться взглядом по своим заметкам.
Доктор Арчи Хоппер, как своей лучшей («потому что единственной», как усмехалась про себя Линда) ученице, поручил ей вести группу жертв суицида, как потенциальных, так и тех, чей опыт, к счастью, оказался неудачным. Конечно, официально эти встречи носили громкое и цветистое название «Групповых семинаров для повышения собственной самооценки», но для них с Арчи суть работы от этого пафоса не менялась. Было трудно, но три занятия в неделю за сто долларов в час не особо-то и обременяли. К тому же, помогать людям увидеть свет и начать жить заново было куда интересней, чем любые другие занятия для одинокой домоседки вроде неё.
Тем страннее было получить от Арчи особое поручение: подкупив Линду её любимыми пирожными, он попросил помочь другу одного из его клиентов, Алану Гордону. Бывший военный, майор, вернувшийся из «горячей точки», оставил там командира вместе с половиной отряда и замкнулся в себе, вызывая беспокойство у всех окружающих. Сирота, друзей немного, но всё же есть, однако те не справляются с его депрессией самостоятельно.
Линда нахмурилась, еще раз задумчиво перечитав все, что успела записать в ходе разговора с Арчи. Надо признать, негусто. Однако, что хуже всего, самое страшное было впереди: друг Хоппера ясно сказал, что сам Гордон ни на какой сеанс, ни к какому психотерапевту не пойдет, потому ими и было решено обратиться к Линде.
Линда вновь взглянула на часики, которые она носила на правом запястье.
– Итак, время истекло. Давайте, кто первый прочитает нам, что у него получилось?..
До конца занятия оставалось еще двадцать восемь минут. До свидания, в ходе которого Линда должна была выяснить, свихнулся её вынужденный кавалер или нет, – на два часа и тридцать две минуты больше.
***
Единственный плюс «Кроличьей норы» заключался в, как ни странно, уютной обстановке. Несмотря на репутацию, заведение отличалось чистотой, наличием столиков с диванчиками, укрытых от любопытных глаз, и действительно хорошей музыкой в динамиках.
– Эй, куколка, угостить стаканчиком чего-нибудь? – обратился к Линде знакомый белобрысый вышибала-охранник, маявшийся от скуки в ещё мирные шесть часов. – Девушка с такими ножками не должна платить за выпивку!
– Не стоит, – вежливо отказалась Линда, оглядываясь по сторонам. – Послушайте, может, вы знаете … эээ… Алана Гордона? – она сверилась с именем в блокноте.
– Да вот же он, – мужчина кивком указал на дальний столик, стоявший у стены, декорированной под лесную чащу. Увидев темноволосую фигуру в кожаной куртке, Линда улыбнулась:
– Спасибо за помощь.
– Эх, не знаешь, от чего отказываешься, красотка, – обаятельно улыбнулся ей верзила, намекая на себя, и, подмигнув, рассмеялся. – Но в этом платье фигурка у тебя – загляденье!
Линда невольно усмехнулась, продвигаясь между столиками под громыхающую в колонах «Seven Nation Army». Если местные завсегдатаи оценили её белое платье, то и ей не стоит больше переживать, подходит ли оно для этого случая.
– Вы – Алан Гордон? – мягко поинтересовалась она у мужчины, прикоснувшись к его плечу. Тот поднял голову и окинул Линду тяжелым взглядом голубых глаз. Его узкое лицо не выражало никаких эмоций.
– Я так понимаю, вы – Линда Кайнд, – констатировал мужчина и нехотя встал, чтобы выдвинуть ей стул. – Приятно познакомиться.
Линда подумала, что ему куда приятней было бы и вовсе не встречать её, но промолчала и лишь улыбнулась:
– И мне тоже. Вы можете звать меня просто Линда.
Гордон кивнул, обозначив, что принял этот факт к сведению. Линда поежилась: с таким «общительным» собеседником ужин грозил стать очень коротким.
– Заранее прошу прощения за своих друзей, наверняка пообещавших вам увлекательный вечер в приятной компании, – с иронией проговорил Гордон, когда они заказали еду и вино. – Я вряд ли попадаю в эту категорию.
– Всё замечательно, – подбодрила его Линда с лукавой улыбкой, стараясь расположить угрюмого мужчину. – Расскажете немного о себе?
Динамики выплюнули очередную порцию «белого шума», после чего, пробиваясь сквозь шипение, зазвучала медленная, обволакивающая музыка. Сквозь помехи мужской голос тянул отчаянное «But I'm desperate to connect», настраивая на лиричный лад. Гордон излагал факты сухо, отрывисто, как настоящий военный. В основном, она всё это уже слышала от Арчи и даже собственноручно записывала у себя в блокноте, который сейчас покоился на дне её сумки. Было видно, что говорить о случившимся с ним, мужчине не хочется, но молчать тоже не получается. Что ж, она знала, что с ним будет сложно.
– Иногда я думаю, что, возможно, мне нужно вернуться туда…
Что? Увлекшись своими внутренними рассуждениями, она чуть было не пропустила эту реплику мимо ушей.
– Я понимаю ваше желание мести, Гордон, – вкрадчиво начала она, не выдержав. – Однако это не то чувство, ради которого стоит жить. Ни к чему хорошему оно не приведет.
– Откуда вам знать? – фыркнул мужчина, отпив ещё вина. – Там вас не было.
– Не было, – согласилась Линда. – Поймите, я не собираюсь читать вам нотации, вы уже большой мальчик, но мне кажется, что вы заслуживаете гораздо больше, чем просто сложить голову ни за что. Вы здесь, но все ваши мысли по-прежнему где-то там, далеко. Вернитесь сюда, Гордон, вернитесь по-настоящему, и тогда вы сможете двигаться дальше.
– Знаете, что? – тяжело вздохнул Гордон и горько усмехнулся. – Я даже не хочу с вами спорить или что-то доказывать. Вы, без сомнения, красивая и умная женщина, до которой я, простой вояка со всеми своими грехами, вряд ли когда-то смогу дорасти. Мы на разных уровнях, Линда, поэтому ваши такие добрые и светлые рассуждения мне не подходят. Спасибо вам за прекрасный вечер, но мне пора.
Линде показалось, будто ей дали пощёчину. Она не пошевелилась, даже когда он встал и, подозвав официантку, рассчитался, после чего напоследок заглянул ей в глаза и попрощался.
Дверь бара хлопнула, и Линда отмерла. На место сочувствия пришла злость. Какого черта?! Она что, ещё одна из его подчиненных, чтобы позволять отчитывать себя как девчонку?!
– Хопперу придётся заглаживать свою вину ещё месяц, – пробормотала Линда, залом допивая вино. За время, пока они сидели, бар наполнился посетителями, за бильярдными столами уже расположились игроки и катали шары, от барной стойки доносился смех и звяканье бокалов. Кто-то красивым голосом подпевал звучащей «Wonderwall»: Линда разобрала «ты – единственная, кто может спасти меня» прежде, чем поющая девушка рассмеялась, и конец припева потонул в общем гомоне.
– Эй, цыпочка, – схватил её за локоть охранник, и Линда едва подавила в себе желание зарычать. – Если ты ищешь своего кавалера, то он свернул вот туда.
– Спасибо, конечно, – растерянно поблагодарила его Линда, заправив выбившийся из прически локон за ухо. – Но я не собиралась за ним идти.
– С Гордоном сложно, но он неплохой человек, – вдруг выпалил мужчина. – Он тут частенько у нас бывает и всегда помогает, если требуется помощь. Ты, кстати, первая, с кем он здесь провел целых два часа, это уже что-то значит.
– Мне это должно польстить? – усмехнулась Линда, скрестив руки на груди. – По-моему он едва дождался момента, когда можно будет уйти.
– Дело твое, конечно, но по мне так стоит его догнать, – пожал плечами верзила, облокотившись на стену возле входа. Его белая майка потрескивала в швах, когда он двигался, грозясь лопнуть на накаченных мышцах.
Линда пожала плечами и толкнула дверь. Комплексы Гордона – не её забота, ей даже не заплатят за все усилия!
… Но что-то было в нём цепляющее, что-то, что вытащило наружу её собственные переживания. Впервые Линде захотелось вывести кого-то из тьмы просто так – хотя бы затем, чтобы самой достигнуть света.
Она чертыхнулась сквозь зубы и двинулась в ту сторону, что указал ей охранник.
***
– Что… Какого чёрта?! Женщина, ты так в могилу меня сведёшь!
Он отпустил её горло, и Линда закашлялась. Увидев знакомый силуэт, она свернула на незнакомую улочку в надежде догнать его, но вскоре потеряла Гордона из вида, а затем внезапно оказалась прижатой к кирпичной стенке одного из домов.
– Кто кого ещё сведет, – сипло выдохнула она, оперевшись на стену. Хорошо, платье закрывало колени, иначе он бы заметил, как они дрожат. И зачем только она надела туфли на каблуках…
– Тебе повезло ещё, что у меня ножа с собой нет, – «обрадовал» её Гордон.
– А что, обычно ты его носишь с собой и размахиваешь им по первому поводу? – ответила ему в тон Линда, потерев горло. Хоть бы не осталось синяков, в такую жару носить что-то закрыто подобно пытке.
Гордон зачарованно проследил за ее движением, затем потряс головой и огрызнулся:
– Нет, но теперь думаю начать!
– Вот спасибо, что предупредил, – съехидничала Линда. – Если мне кто всадит нож в живот, я буду знать, что это ты так поздоровался.
– Зачем ты пошла за мной? – требовательно спросил Гордон, оперевшись руками о стенку позади неё.
– Затем, – зло начала Линда. – Чтобы ты не думал, что весь такой особенный! Люди погибают везде, знаешь ли. Я знала… Одного человека, сделавшего месть смыслом своего существования.
– И что же? – в глазах Гордона впервые за вечер мелькнул интерес.
– Она мертва, – кратко ответила Линда, не желая вдаваться в подробности. – И что мне теперь, как тебе, закрыться от всех друзей, старающихся помочь, и не стараться жить дальше? Они беспокоятся за тебя, Гордон!
– Кто ты, черт побери, такая? – поинтересовался Гордон, нависая над Линдой. Его низкий голос буквально ввинчивался ей в уши. – Откуда ты всё это знаешь?!
– Твои друзья попросили помочь тебе, – произнесла Линда, стараясь отодвинуться от мужчины к стене. – Но, видимо, я дерьмовый специалист.
Гордон отодвинулся от неё и внезапно рассмеялся. Несмотря на то, что смех, как и голос, был низким и приятным, Линда поежилась.
– Твоя взяла. Где ты живешь? – спросил наконец Гордон, вновь закрывшись и сделавшись серьезным.
– Недалеко от площади, – ответила Линда, настороженно всматриваясь в лицо мужчины. – Второй поворот на Мейн-стрит.
– Пойдем, я провожу тебя. Идти минут двадцать, а уже темнеет.
– Главный маньяк всё равно уже рядом со мной, – фыркнула она, подстраиваясь под его бесшумный, скользящий шаг. Гордон хмыкнул и отвернулся, но Линда успела увидеть скользнувшую по его губам улыбку. Это дало ей надежду, что, возможно, у неё получится достучаться до него. Теперь он просто так от неё не отвяжется: пусть она и не человек не военной закалки, а всего лишь обычная женщина, в достижении целей с ней может посоперничать даже армия семи наций.
1993 год Часть первая. Месть1993 год Часть первая. Месть
Грэм был зол и подавлен – обычное для него состояние после встреч с мадам мэр. Злость, в первую очередь, была направлена на самого себя – избавиться от зависимости не представлялось никакой возможности. Конечно, было бы проще, живи они вместе, как обычные нормальные люди, но от представления Регины Миллс домохозяйкой Грэму стало смешно. Им словно было предназначено: Регине – властвовать, Грэму – подчиняться с привилегированным доступом к телу. Он любил её как умел, Регина, казалось, любить и вовсе была не обучена.
Был всего лишь первый час ночи, когда он перемахнул через живую изгородь её дома, и идти к себе, в поглощающую пустоту холостяцкой квартиры, ему не хотелось. После Регины ему нечем было кормить эту пустоту – Миллс ничего ему не оставила.
Двое дерущихся тут же отпустили друг друга и подобострастно заулыбались, но Грэм только отмахнулся и, отцепив жетон, сунул его в карман: сегодня он пришёл в «Кроличью нору» посетителем, жаждущим залиться алкоголем, а не стражем порядка.
Число стопок рядом с ним росло, вместе с ним росла ненавистная жалость к самому себе и злость – на всех окружающих. Пятничный вечер был единственным, когда в «Норе» всю ночь играла живая музыка, и прямо сейчас певичка, ласково обнимая микрофонную стойку, выплетала что-то грустное о несчастной любви. От абсурдности всего его существования, у Грэма то и дело вылетал несдержанный смешок, который окружающие могли бы списать на то, что шериф просто перебрал.
Она появилась словно по волшебству, сплетясь из воздуха и сигаретного дыма. Глаза, густо накрашенные чёрным, смеялись, губы, накусанные и слегка припухшие, обещали удовольствие.
– Ты ведь понимаешь, что я могу забрать тебя в участок, – бросил Грэм и опрокинул в себя новую стопку. Элина рассмеялась, звук её голоса дробно рассыпался, осев на гранях её бокала с абсентом.
– Только не сегодня, красавчик, – мурлыкнула она, усевшись рядом с ним. Грэм обернулся к ней, но алкоголь в голове мешал сложить цельную картину из обрывков увиденного: взгляд отдельно выхватывал то рыжие кудри, то черное бархатное платье, слишком короткое, на его вкус, и слишком обтягивающее. Элина усмехнулась и, вздёрнув Грэма за подбородок вверх, цепко вгляделась в его лицо:
– Вы слишком себя не цените, шериф, – проворковала она, очертив острым ногтём линию его скул. – Скажите, каково трахать её время от времени, зная, что…
Договорить она не успела: Грэм схватил её за горло и прорычал:
– Замолчи, или я, клянусь Богом, что-нибудь с тобой сделаю!
– Оу, – Элина сделала испуганное лицо, а затем рассмеялась, спустив его руку ниже, к вырезу платья. – Милый мой, ты слишком разбит, чтобы огрызаться. Разве волку не надоело сидеть на цепи?
– Послушай, – Грэм почувствовал, что голос его дрожит. – Я не…
– Да ради Бога! – Элина подняла руки, словно сдаваясь. – Я же не предлагаю тебе неприличные вещи! – она фыркнула, сдерживая смешок. – Давай просто поговорим, Грэм.
– О чём? – он постарался вложить в эти два слова всё безразличие, что смог наскрести
– Она ненавидит меня, – пожала плечами Элина, задумчиво водя кончиком пальца по ободку бокала. – Я ловлю на себе её редкие взгляды. Она смотрит на меня как на падаль, чуть-чуть – и вздёрнет губу в гримасе отвращения, словно чувствуя запах гнили.
Грэм на автомате сделал глубокий вдох, пытаясь ощутить сладковатый душок, и почувствовал себя редким идиотом – от рядом сидящей женщины приятно пахло фрезией и свежестью дождя.
– Презрение, – горько усмехнулась она, отвернувшись к стене. – История всей моей жизни. Знаешь, что я смогла заставить возненавидеть себя даже собственную сестру? Впрочем, неважно, переживания влюбленной дурочки и её развратной сестрицы тебе явно будут неинтересны.
– Так чего же ты хочешь от меня? – мягко спросил мужчина: его затуманенный алкоголем мозг не мог различить, лживы или нет её звенящие безысходностью и непроходящей болью интонации, а потому Грэм предпочёл просто поверить ей на слово.
Элина пожала плечами, сгорбившись, как от холодного ветра. Он развернул её к себе за плечо, и женщина вцепилась в ворот его куртки, сминая пальцами дорогую кожу:
– Разве ты не видишь, как мы похожи с тобой? Оба просто жаждем любви, ищем и не находим, – её жаркий сбивчивый шёпот очаровывал, опутывал остатки разума, не давал и секунды передохнуть. – Мучаемся непонятно от чего. Ты чувствуешь эту тянущую пустоту в груди, там, где должно находиться сердце? Дни растворяются один в другом, и кажется, что эта пытка никогда не закончится!
Грэму было бы проще оттолкнуть от себя сумасшедшую, выбежать из бара и забыть про эту ночь, выбросив её из головы. Но, не давая ему одуматься, Элина жадно притянула его к себе, и Грэм забыл, что ещё час назад и думать не мог о другой женщине кроме Регины Миллс.
Абсент разлился из задетого неловким движением бокала. Его запах – околдовывающий, манящий, обещающий запретное удовольствие – заполнил голову Грэма зелёным туманом. Элина встала и потянула его на себя, и тот не нашел в себе сил отказаться.
***
Грэм жил совсем недалеко, даже учитывая, что шли они пешком, то и дело отвлекаясь на поцелуи. Элина позволила ему захлопнуть дверь и отвести себя за руку в спальню.
Она выскользнула из одежды подобно тому, как рождественский подарок избавляется от упаковки.
– Предупреждаю, – мягко произнесла она, расстегивая его рубашку. – Одно упоминание или сравнение с нашей многоуважаемой мадам мэр, и я убью тебя, – её голос сочился иронией, но Грэм почему-то ни на мгновение не сомневался в её словах. Да и сомневаться попросту стало некогда – он потерялся в ощущении податливого тела, вкусе её кожи, запахе её волос.
***
Он вышел из ванны как раз вовремя, чтобы застать её выключающей плиту. Вопреки всем стереотипам – одетой в её собственное платье, и с собранными волосами. Её лишенное привычной чёрной подводки лицо было на редкость спокойным, и Элина показалась ему моложе и как-то задумчивее.
– Надеюсь, ты не против того, что я похозяйничала и нашла турку, – она разлила обжигающий напиток по чашкам. Грэм взял ту, что с отбитым краем и дурацким рисунком в горошек. – Не люблю растворимую муть, которую многие называют кофе.
– У меня есть турка? – удивился Грэм, наморщив лоб: похмелье не церемонилось и нещадно казнило его за ночную попойку. – И кофе?
– За кофе я сходила в магазин за углом, – пожала плечами Элина и отпила маленький глоток. – Можешь не благодарить.
Грэм оторопело рухнул на стул и покорно занялся завтраком. Элина, приготовив ему омлет с беконом, сама к еде не притронулась – допив кофе, она распустила волосы и, сцепив руки в замок под подбородком, внимательно наблюдала за тем, как он ест. Грэм поежился – сейчас женщина больше всего напоминала ему кобру, приготовившуюся к атаке.
Не зная Элины, он бы принял её сейчас за холёную и сдержанную аристократку, ни в чём не уступающую Регине Миллс.
– В участке ты должен был быть пятнадцать минут назад, – проронила она наконец. Грэм выругался и, вскочив, бросился в комнату одеваться. За его спиной раздался музыкальный смех и звон посуды – Элина встала, чтобы убрать со стола.
***
Машина шерифа затормозила возле участка. Грэм, ещё на повороте заметив припаркованный автомобиль Регины, почувствовал себя пристыженным псом, сорвавшимся с хозяйской сворки.
– Тяжело тебе жить без сердца. Ведьмам не дарят такие ценные подарки, – Элина, сидящая на переднем сиденье прямым доказательством его вчерашнего помрачения рассудка, хмыкнула и полезла в сумку за бордовой помадой.
– О чём ты говоришь? – непонимающе переспросил Грэм, но женщина пожала плечами и, крася губы, невнятно проговорила что-то вроде «узнаешь со временем».
Прищуренные глаза Миллс, взгляд которых не выражал ничего, смотрели сквозь Грэма, когда он подошёл к ней, сжимающей ручку дорогого портфеля. Он открыл было рот, чтобы попытаться оправдаться или хотя бы извиниться, но Регина шагнула вбок и процедила:
– Вытри отпечаток.
Мужчина вскинул руку к правой щеке, но Миллс уже и вовсе не обращала на него внимания. Куда более её занимала рыжеволосая женщина, удаляющаяся танцующей походкой.
1998 год Часть вторая. Жара и сожаления1998 год Часть вторая. Жара и сожаления
Погода, казалось, сошла с ума: такое непривычное для Сторибрука солнце нещадно палило, заливая улицы города. Мале сглотнула и с сожалением подумала о виски со льдом: выпить сейчас было бы просто отлично. Она поморщилась и побарабанила пальцами по рулю – ожидание на редкость затянулось, а она терпеть не могла терять время. Наконец в переулке раздались шаги. Вскоре дверь "Лексуса" распахнулась, и в салон автомобиля вместе с волной горячего воздуха ввалился Эйдан.
– Долго же пришлось тебя ждать, – поморщилась Мале, позволив поцеловать себя в шею вместо приветствия.
– Мне нужно было кое-что выяснить, – как всегда, Эйдан был немногословен, раздражая Мале все сильнее. Она ещё раз сглотнула и облизала губы:
– В лавке с барахлом? – Мале скептически вздернула бровь.
– Барахло продаёт Голд, – фыркнул Эйдан, щёлкнув зажигалкой, и закурил. – А у Нешш – вполне приличный салон. Впрочем, мне плевать, чем она торгует, ароматическими палочками, картами или чем там ещё. Гораздо важнее, что она может мне дать.
– Ну да, – ехидно улыбнулась Мале, выруливая к площади перед мэрией. Из здания показалась знакомая темноволосая фигура, но видеться с Региной сейчас ей не хотелось, и Мале в последний момент свернула влево: лучше она окажется дома на десять минут позже, чем сейчас с ней столкнётся.
– Ревнуешь? – ухмыльнулся Эйдан, выдыхая дым. Мале сменила его ничего не выражающим взглядом и, стараясь не показать, как на неё подействовала его улыбка, отвернулась.
Как бы она себя не ненавидела за это, она действительно ревновала.
Зависимость от Эйдана давно уже перестала казаться влюбленностью, однако Мале ничего не могла с собой поделать, злясь на себя все больше. Он, словно услышав ещё мысли, положил ладонь на её левое колено и мягко погладил, ненавязчиво заводя руку повыше, под юбку. Мале вздрогнула, чувствуя, как против её воли по спине побежали мурашки, и слишком резко затормозила, припарковываясь возле дома. Эйдан усмехнулся и, выйдя из машины, выбросил окурок, затушив носком дорогой туфли. Мале хмыкнула: вряд ли он позволил бы себе их, не возьми она его на работу в свой центр тренером по оздоровительной гимнастике.
Она сама позвонила ему, сама пригласила в свой дом, а теперь кипит, злясь на реакцию своего тела.
Такой желанный виски обжег горло алкоголем и холодом. Мале, подумав, налила себе ещё.
– Ты очень смешно злишься, Мэл, – Эйдан подошёл к ней сзади и обнял. – За столько лет могла бы уже понять, что никто мне больше и не нужен.
Мале фыркнула, но рук его не убрала. Воспользовавшись этим, Эйдан зарылся носом в её волосы, его руки скользнули вверх, к груди:
– Вспомни, Мэл, – прошептал он ей на ухо.
– Вспомни то лето... – прошептала ей сама ночь, когда Мале запрокинула голову вверх, открывая ему доступ к шее. Эйдан поцеловал её за ухом, там, где пульсировала бледная венка, вобрал тонкую кожу в рот, прикусил, обводя языком. Мале усмехнулась: он снова клеймил свою собственность.
Она развернулась к нему, и Эйдан накрыл её рот жадным поцелуем: ей горько было от вкуса табака на его губах, горько было и глубоко в душе. То лето...
Она снова позволила слабостям взять над ней верх. Позволила Эйдану спуститься короткими, грубоватыми поцелуями вниз, по шее к ключицам, позволила ему расстегнуть блузку и снять с себя лиф, позволила отвести в спальню и повалить на кровать.
Ночь обрушилась на город, как подстреленная, темнота поглотила их обоих. Жара вползла в окна, обволакивая жадными пальцами. Мале закрыла глаза и закусила губы, чтобы не кричать слишком громко. Ненависть к себе, к нему, к тому, какими безнадежными их отношения стали, вылилась в кипящую страсть, сжигающую её дотла.
Он уснул почти сразу, напоследок поцеловав Мале под левой ключицей. Она встала, завернувшись в пурпурный шелковый халат до пола, и вышла на балкон.
... В то лето она совершенно потеряла голову. Сходя с ума в одиночестве на огромной и пустой вилле, она и не думала, что бросит все, сбежав с улыбчивым серфером от богатых родителей, которые в своей грызне друг с другом совершенно забыли про дочь.
Стояла жара ещё сильнее, чем сейчас. Солнце пропитывало все вокруг, заставляя жадно глотать соленый ветер с берега в надежде охладиться. Тогда она и познакомилась с ним: его гребанная доска закрывала ей солнце, и в ответ на её замечание он просто рассмеялся, обдав брызгами с русых волос.
Эйдан всегда казался ей пронизанным солнцем: оно светилось в его соломенных волосах, глядело из его голубых глаз, из солнечных лучей было сплетено его загорелое, поджарое тело. И она без раздумий уехала с ним на облупившемся трейлере в закат, желая поскорее покинуть опостылевший город.
Мале и не думала, что солнце обернётся для неё затмением.
В Эйдане ничего не осталось от того нахала, покорившего её сердце. Задиристость превратилась в жестокость, а обаяние – в магнетическую притягательность. В глазах его по-прежнему плясали огоньки, только сейчас Мале бы посчитала их дьявольским пламенем.
Закурив утащенную у него сигарету, Мале усмехнулась: и в ней не осталось ничего от той девочки, которой просто хотелось быть любимой. Сейчас она, не моргая, позволяет Регине и Голду проворачивать такие дела под прикрытием её центра, что у той наивной девчонки волосы бы на голове встали дыбом. А что до Эйдана...
Она обернулась через плечо и вновь затянулась.
Если солнце превратилось в огонь... Что ж, значит, она будет гореть.
1993 год Часть вторая. Расплата1993 год Часть вторая. Расплата
– Чем я могу помочь многоуважаемой мадам мэр? – елейная улыбочка расцвела на губах Голда, и Регина едва сдержала гримасу – он держал эту маску в своем арсенале специально для её приходов.
– Мне нужно избавиться от одного человека, – без обиняков заявила Миллс, нервно постукивая каблуком. Эта дрянь заигралась в интриги, наивно считая, что может противостоять ей. Королева не для того создавала этот город, чтобы кто-то пытался играть не по её правилам.
– А я здесь причём? – деланно удивился ростовщик, разглядывая положенную перед ним фотографию, и Регина всё-таки поморщилась: даже актёр-дилетант различил бы фальшь в его голосе, но тот именно этого и добивался. Голд слишком любил доводить её до белого каления, и Регина оскалилась, решив не доставлять ему ни капли удовольствия.
– Я... Умею быть благодарной, – вкрадчиво выдохнула она, подпустив в голос столько сладости, что у неё самой заломило зубы. Лицо Голда разрезала лягушачья усмешка, и он проронил:
– Не сомневаюсь в ваших умениях, мисс Миллс. Давайте так...
Регина сама не заметила, как перегнулась через стеклянный прилавок, вытянув шею в предвкушении ответа.
– ... Вы будете должны мне услугу, которую я однажды с вас попрошу, – Голд протянул вперёд сухую узловатую ладонь. – Взамен я помогу вам... Устранить проблему.
– Чудесно, – Регина пожала его руку, подавив желание после вытереть ладонь о брюки, и наконец засунула ладонь в карман пиджака. – Я буду ждать, мистер Голд. Не разочаруйте меня.
– Как я могу, – мужчина насмешливо поклонился, и Регина на секунду испугалась, уж не вспомнил ли чёртов шут себя и не пытается ли вновь обвести её вокруг пальца.
Регина кивнула и вышла из лавки, хлопнув дверью. Возможно, желание провести её просто в крови у расчётливого ублюдка.
***
Пальцы жгло словно в предвкушении. Элина сжала руки в кулаки и зажмурилась. Если это случится ещё раз, она просто не выдержит. Тогда она потеряет остатки разума, и эта ведьма восторжествует. Сознание услужливо подсунуло ей воспоминания: карие глаза, светящиеся злорадством, пухлые губы, вымаранные помадой, как кровью, изогнулись в змеиной усмешке, казалось, вот-вот из-за них выглянут ядовитые клыки.
Ярость поднялась из самых глубин её существа, затопив затуманенный разум. Элина не помнила, откуда возникла эта ненависть, однако ненавидела изо всех оставшихся сил. Она забыла и то, откуда видения, что иногда возникали у неё перед глазами, а может и не знала никогда: обрывки тех или иных событий путались, связываясь воедино, не оставив ей и шанса выяснить, что происходило наяву, а что – нет. Только одно она знала точно: в её бедах виновата женщина со змеиной улыбкой.
Возникшего перед её лицом мужчину Элина узнала сразу.
– Я всегда думала, что вы не из любителей ходить по злачным местам, – хмыкнула она, не убирая закинутых на стол ног,
– Верно думала, – осклабился тот, окинув её оценивающим взглядом: внимания не были лишены и туфли с излишне высоким каблуком, и длинные ноги, затянутые в чёрные чулки, и край задравшейся кожаной юбки, обнажившей подвязки. Изумрудная блузка, расстегнутая больше положенного, потекший от жары и усталости темный и вызывающий макияж. Элина демонстративно отпила из бокала, позволив нескольким каплям вина пролиться на подбородок и стечь в ложбинку груди.
– Так что может сделать для вас обычная шлюха, а, мистер Голд? – поинтересовалась она, поставив бокал обратно. Копна медных кудрей скользнула из-за спины вперёд, прикрыв излишне откровенный вырез. – Вы не похожи на обычного… заинтересованного.
– Мне нужно кое-что другое, – кивнул Голд, наклонившись к ней. Элина заинтересованно вскинула бровь и соизволила наконец опустить ноги вниз, теперь отличаясь от порядочных женщин Сторибрука разве что некой растрепанностью и небрежностью, делающей её ещё сексуальней в глазах мужского населения.
– Для начала выпьем, Элина, выпьем за плодотворное сотрудничество, – Голд мягко завёл ей локон за ухо и налил ещё вина ей и себе в услужливо принесенный официантом бокал.
Стука маленькой таблетки о дно бокала не услышал никто, даже Элина, со всем её чёртовым чутьем на подобные штучки.
Они успели ещё посидеть и выйти на улицу прежде, чем голова её закружилась.
– Долго же мне пришлось ждать тебя, дорогуша, – голос Голда доносился как через толстый слой воды. Элина неловко повела плечами, пытаясь сбросить его руки, но едва устояла на ногах. – Ты оказалась очень сильной девочкой.
– Что происходит? – её собственный голос показался слишком высоким и каким-то писклявым, заставив Элину поморщиться. Она обмякла в руках Голда и отрешённо наблюдала за тем, как он почти нежно кладёт её на заднее сиденье своего автомобиля. «Надо же, не зря он всегда напоминал мне катафалк», подумалось ей, но губы уже не слушались её, не желая растягиваться в последнем сардоническом оскале.
Запах кожаного салона, вкус бордо и странную лёгкость, совсем как от феназепама, который она покупала пачками, пользуясь поддельной подписью сестры на рецепте, – вот что последнее она запомнила прежде, чем утонуть в хороводе звёзд.
Если это была та самая смерть, которой так все боятся, то она оказалась почти приятной.
1993 год Часть третья. Послевкусие
1998 год Часть третья. Нежелательные воспоминания
1998 год Часть четвертая. Время платить по счетам